Нет ничего изящнее алкоголизма.  Сначала эстетика побеждает этику напрочь. Эквилибристика между светом и тьмой, радостью и болью, грязью и чистотой, звуком и глухотой, бодрствованием и сном, реальностью и глюком. Вершиной творчества и животной бездной. И, ага, жизнью и смертью. Красиво и очень грациозно. Баланс на грани фола. Тонкая-тонкая линия.. луч, грань,  лезвие… и танец над пропастью.. виртуозный..

 И все смотрят: ах! Замерли. И не могут отвести глаз. До тех пор, пока не случится неизбежное, банальное, его и ждали, и давно уже готовы сказать: такова жизнь… 

И дальше - этика… работаем. и уже не пьет, только бормочет. Расквасил нос –  цел, только кровищи, да ничего, и что ль, хлебнул и ее, присохло. Раствор – не влить. Возьми ложку – разжать зубы, сильнее, пусть крошатся, блевотину –  вычистить, задохнется же. Моем всё. Хрипит, бьётся куском мяса. Спокойнее, моем. Зверюшка такая голая, слизкая и, не удержать, что ли, со своей требухой после клизмы, размером и его значением… жалкая тушка... да,  еще жестче руки – хоть к чему-нибудь ремешком. Держи жгут. Вены  - спайки тут – хрустят под иглой, где она, эта вена. . быстрее. Скользко, не упади. Да не кровь – моча. Да уж, не слёзы…

 Вот и лучше.. вроде.  Пульс.. И ткни как следует – пусть не  грызёт свою привязанную руку. Накрой.  Скажи ему: «Нееет. Не придут к тебе сегодня твои серые пушистые … Спи…»

 Эх, taedium vitae …