Дюрер верил в близкий апокалипсис… и в «Апокалипсис» как боговдохновенную книгу... и ещё его поражала история его автора – Св. Иоанна Богослова, который, покинув Иерусалим после Воскресения Христа, возглавил христианские общины Малой Азии. Когда здесь началось преследование христиан, его схватили и доставили в Рим. Император Домициан приказал бросить его в котел с кипящим маслом. Но Иоанн вышел из котла невредимым. Потрясенный император не решился назначить новой казни. Он сослал Иоанна на остров Патмос. И здесь ему явились чудесные пророческие видения, которые он и записал в «Книгу о тайном откровении Иоанна, называемую Апокалипсисом». Предание об Иоанне заняло воображение Дюрера целиком. Образ слабого человека, наделенного такой могучей силой духа, что против него бессильны все гонители, постоянно занимал его.

 

 

Много сил отдал Дюрер гравюре «Мучения евангелиста Иоанна». В самом тексте «Апокалипсиса» этого события нет. Дюрер обратился к житийной легенде. Смотрите – вы не сразу всё увидите, потихоньку всматриваемся. На гравюре противостоят два человеческих образа. Император Домициан— старый бородатый человек, повелевший пытать Иоанна, восседает на резном троне. На императоре длинный плащ, подбитый горностаем, с шеи свисают золотые цепи, на груди драгоценный камень, в руке скипетр.  Удивительно ( и ничего не угловато))) черно-белый штрих создает ощущение – посмотрите – и  цветной ткани, и блестящего металла, и сверкающего бриллианта. Домициан просто огромен и неподвижно-важен. Глаза его устремлены на обнаженного Иоанна. Нагота Иоанна -  символ нестяжательной и праведной жизни – выглядит особенно незащищено как-то и трогательно рядом с варварски-пышным нарядом императора. Под котлом, в который ввергнут Иоанн, пылает огонь. Палач льет ему на спину кипящее масло. Лицо Иоанна печально, но не искажено мукой. Он не смотрит на императора, не ждет от него пощады, не замечает ни его свиты, ни толпы. Сосредоточенно молится.

В этой гравюре Дюрер во многом следует традиционным изображениям мучеников, но вносит в традицию много своего, прежде всего необычайную конкретность повествования. Мне нравится такая немецкая основательность. Видите - вот таким был котел. Вот так под него подкладывали дрова. Вот так палач, отложив меч в сторону, кузнечными мехами раздувал огонь. Это все тот же тип щегольски разряженного мучителя с тонким лицом - образ, который не давал покоя Дюреру. А другой палач - у него бритая голова, помятое порочное лицо - не смеет даже взглянуть на того, кого пытает. Самое удивительное в гравюре - толпа. Интересно порассматривать людей. Видно лишь несколько человек, но впечатление - многолюдства. Женщина тянет шею - только бы ничего не упустить! Мужчина, которого она оттолкнула, сердито обернулся. Старик с изможденным лицом сострадательно смотрит на Иоанна. А его сосед что-то назидательно говорит, наверное:  «Сам виноват!» Между их головами выглядывает еще одно лицо: застывшая маска скорби. Рядом — тучный горожанин с брюзгливой физиономией. Чуть дальше - воин с хищным профилем. Воин оттесняет в сторону человека, поза и особенно взгляд которого ошеломляюще выразительны. Он всматривается в императора: в его глазах ужас и гнев. Мелькает человек в шляпе, надвинутой на лоб, с низко опущенными полями. Он не смотрит на мученика. Он вслушивается в то, что говорят в толпе. Это соглядатай.

На переднем плане человек в дорожном плаще. Поза его независима. Он подчеркнуто отодвинулся в сторону от трона. Взгляд устремлен на того, кого истязают. В его лице иногда видят сходство с Дюрером. Утверждать это с решительностью трудно. Человек этот, едва скрывая потрясение, заставляет себя всматриваться в то, что происходит. Он стоит недалеко от императора и его свиты, но он чужой им. Он и одет не так, как они. Это - безмолвный свидетель. Тот грозный очевидец, который всегда зримо или незримо присутствует при злодеянии, чтобы поведать о нем потомкам.

Действие развертывается в страшной тесноте. Костер пылает в нескольких шагах от императорского трона. Рядом балюстрада, за которой толпится народ. А в глубине площадь замыкают стены, башни, деревья. Не заслонен лишь крошечный кусок неба. Современники Дюрера привыкли к такой скученности. Они узнавали на гравюре знакомые им здания, наряды, оружие, прически.

Ах, первый оттиск. Самый волнующий момент. Пока режешь - на доске – всё не так: инверсно и зеркально %) Можно представить, как бережно, чтобы не смазать краску, Дюрер берет еще влажный пробный лист за  уголок, разглядывает его. Кажется, получилось. Прочно стоят дома на площади. Он не стал обозначать каждый камушек - одну стену дома выложил кирпич за кирпичиком, на других едва наметил кладку; остальное достраивает глаз. Горностаевый мех на мантии императора пушист, латы воинов - холодно поблескивают. Забавная лохматая собака у подножия трона поворотом кудлатой головы передразнивает поворот головы придворного. Дюрер и сам не может объяснить, зачем поместил здесь собачонку, но чувствует - без нее напряжение сцепы было бы непереносимым.

Потом радость сменяется ощущением недовольства. Есть и ошибки: удалось не все. Балдахин он пытался расположить над троном, но в рисунке допустил просчет, и балдахин уходит далеко в глубь улицы. Обидная ошибка, почти ученическая. И еще - несоразмерно маленьким, по сравнению с людьми из толпы, кажется палач, а ведь он куда ближе к переднему плану, чем зрители, значит, следовало ему быть крупнее. От хорошего настроения не осталось и следа. Теперь Дюреру начинает казаться, что языки пламени не похожи на огонь. Впору разорвать оттиск, а доску бросить в печь. По крайней мере, огонь в ней настоящий. Не сразу удастся обуздать приступ острого недовольства. Оно приходит всегда, когда закончена работа, сменяя недолгое чувство радости. Единственное лекарство от этой беды - продолжить работу.

 

По материалам

http://www.durer.net.ru/

http://www.durer.ru/

Серия сообщений "Апокалипсис":
Часть 1 - Альбрехт Дюрер. Апокалипсис
Часть 2 - Дюрер. Апокалипсис. Мученичество Св. Иоанна
Часть 3 - Дюрер. Апокалипсис. Видение семи светильников
Часть 4 - Дюрер. Апокалипсис. Небесные врата
...
Часть 14 - Дюрер. Апокалипсис. Зверь богохульства и зверь соблазна
Часть 15 - Дюрер. Апокалипсис. Вавилонская блудница
Часть 16 - Дюрер. Апокалипсис. Новый Иерусалим