Насамделе стих чисто умственный бумажный, написанный на кухне вечерком в обнимку с 72-м портвешком. С пера… нет, не так - точнее с шарика модной ручки – упали буквы спервА (не от стЕрва, а от стервА) да с ленцы… Вот такие на лошади бубенцы и с девками леденцы… О чём, бишь, я? Ах, да - вот стишок про войну с Митридатом есть, такая честь, да не знаем, как его съесть… а после... а что там после? Наоборот, до того! С утра в книжке, то ли с пОлки упавшей, а может уже в помутневших глазах Митридата полкИ двигались на потолкИ… где уж там помыслить в хмельной-то башке, кто кого смитридатил или засулил в той древнющей войне, в крови, в зловонии ран, в западне-западле поэзии сладкой… ой уж нет, не сидел ты, брате Иосиф, в седле, да жизнь свою не спасал, как последний грош в кошельке. Кто кому должен и кто здесь вошь? Кто спрятан в пыльном мешке! Эх, слава Богу, прячется жизнь в безделице, в том самом так и не лопнувшем ремешке. Да, пыль да грязь, да парной конский помет... Эх, кобылка! А что ей? Жрёт да с..! А враг уж и лук натянул, сорвалась стрела и стремглав в полет, да по шлему железному (ой-ой-ой!), да как е... Вот же стервь, как же сильно бьет!
Вечер. Холод. Луна (она окне, как всегда видна, да фонарь и аптека, на кухне сижу уголком, упиваюсь чужим стишком). Осела и знойная пыль. Кружку горькой степной воды выпиваю жадно одним глотком. Было ль, не было? Кончилась битва. Враг побит, растерян, рассеян, вовсе бежал или скрылся на пару миль? Не разобрать, а я что? Жив или мертв? Ремешок кожаный, вот же чёрт! Чудо? Мало не задушил. Но шлем с головы не слетел, и камень кость не пробил. Значит живой, не зря мне вчера товарищ бродячий фляжку вина дарил… нет, не бродячий.. эх как его там? Бла...бра..бро? Аа-а, брод-вейн-ский Бродский поэт.. да, точно Оська! Знает весь белый свет! Не-ет, вовсе не грек, но про греку стих запалил. Ой, башка болит от таких дурил – может слегка вина в Каппадокии перепил?