Сразу оговорюсь, что считаю важным умение - в нашем разнообразном, светском и большей частью атеистическом мире говорить с людьми о религии. Не проповедовать, не обличать, не доказывать, а просто объяснять. Объяснить – значит попытаться стать понятной: «да, мой мир другой, нежели ваш, но у него есть своя система и гармония»)))

Фотография КнязьМышкин
 

Христианство, если говорить совсем коротко, это - религия, в основе которой лежит вера в то, что более 2000 лет назад Бог пришел в наш мир. Он родился, получил имя Иисус, жил в Иудее, проповедовал, страдал и умер на кресте, как человек. Его смерть и последующее воскресение из мертвых изменили судьбу всего человечества. Его проповедь положила начало европейской цивилизации. И все события мы отсчитываем от Рождества Христова.
Христианство – это вера в тайну, "религия невозможного", именно тайна и иррациональность – в основе христианского мировоззрения. И двойственность. «Бог вочеловечился, чтобы человек обожился», - говорил св. Афанасий Великий. Однозначность и конкретность Закона иудеев заменяется метафоричностью притчей. Ну, вот, например, побить камнями – справедливо и точно - по Закону, а с другой стороны – кто без греха… вот-вот…первым брось).

Тайна. Христианство, как ни одна другая религия, основано на тайне. Разум не вмещает представления о едином Боге, существующем в трёх лицах: Бога-Отца, Бога-Сына и Бога-Духа Святого. Таинственно проявление божественной любви, посылающей Сына Божия - на смерть. Тайной является соединение («неслиянное и нераздельное» ) божест¬венной и человеческой природы во Христе, рождение Сына Божия от Девы. Непостижима для рационального ума возможность воскресения после смерти и то, что смерть одного человека (и одновременно Бога) спасает от смерти всё человечество. Необъяснимо с точки зрения обыденной логики одно из главных таинств христианства — причастие, основанное на евхаристии (претворение хлеба и вина в Тело и Кровь Христа), и приобщение верующих через вкушение этих божественных даров к Богу.

И еще вот. Знаменитому богослову – Тертуллиану приписывают удивительную фразу – «Верую, ибо абсурдно». Такого дословно он не говорил, но смысл – тот самый. Чтобы понять, и это важно для понимания мировоззрения христианства, обратимся к авторскому тексту. В книге "О плоти Христовой" (De Carne Christi) Тертуллиан пишет буквально следующее: "Сын Божий пригвожден ко кресту; я не стыжусь этого, потому что этого должно стыдиться. Сын Божий и умер; это вполне вероятно, потому что это безумно. Он погребен и воскрес; это достоверно, потому что это невозможно". (Буквально на латыни: "Et mortuus est dei filius; prorsus credibile est, quia ineptum est. Et sepultus resurrexit; certum est, quia impossibile").

Христианство взорвало языческий мир невообразимыми, невероятными представлениями о Боге, человеке и их взаимоотношениях. Именно это хочет подчеркнуть Тертуллиан: идея крестной смерти, искупления грехов и воскресения настолько чужда и абсурдна для языческого мира, что представить себе таким Божественное Откровение язычник просто не может. Спустя много веков один мыслитель так выразит надчеловечность христианского откровения: "Бесчисленны и страшны сомнения мыслящего христианина; но все они побеждаются невозможностью изобрести Христа". Вот чего не понял и Вольтер в своем знаменитом: "Если бы Бога не было, Его надо было бы изобрести". Именно так – изобрести – в оригинале у французского вольнодумца ("il faudrait l`inventer"). И именно это – изобретение Бога – есть вещь невозможная для христианского сознания, однако вызывающая восхищение у французского просветителя.

Невозможно, говорит Тертуллиан, представить себе, что Бог будет убит людьми. По все меркам – человеческим, языческим – это абсурдно, это стыдно. Однако этого потому и нельзя стыдиться, что христианство превосходит человеческие мерки. Потому что то, что стыдно в обыденной жизни, что невероятно с точки зрения мирской логики, может обернуться спасением для человечества. Как обернулся им Крест Христов – орудие самой позорной, самой стыдной казни в Римской империи. Казни на кресте, казни для рабов. Безумно, подчеркивает Тертуллиан, поверить в то, что Бог мог умереть – ведь боги бессмертны. Однако Истинный Бог приходит к людям так, как ни один мудрец не может придумать: не в силе и славе Юпитера или Минервы, но в образе Страдальца. Вот почему это вполне вероятно: Бог приходит так, как хочет Он, а не так, как это придумывает человек, – сколь абсурдным и нелепым ни казался бы нам этот приход.

Невозможно, продолжает Тертуллиан, представить себе ни погребение Бога, ни Его воскресение. Но эта невозможность и есть самое сильное доказательство для веры. Не математическое доказательство для ума, не естественнонаучный факт, который лишает человека свободы выбора и для принятия которого необходим определенный уровень знаний и интеллекта. А потрясающее прикосновение к Тайне – без которой и вне которой нет никакой религии. Без которой и вне которой наша жизнь превращается в пустое существование, лишенное смысла и цели.

Евангельская история не придумана. Она не придумываема в принципе. Никакой изощренный человеческий разум не смог бы таким образом изобразить Бога, если хотел бы создать новую религию. Именно поэтому Ницше бунтовал: Бог не железною рукою наводит порядок, но действует любовью. И Сам есть Любовь. Именно поэтому Толстой придумал своего Христа, который, хотя и не приходит в силе и славе римского императора, но все равно остается – используя слова того же Ницше – «человеческим, слишком человеческим» вымыслом: бродячим проповедником, который учит подставлять одну щеку, когда бьют по другой. И который умирает на кресте. И все... И нет спасения, и снова мрак и тьма ада.

Пространство перевернулось точно также – невообразимым, невозможным образом – и до сих пор христианский храм «читается» - сверху вниз. (Тут я пока рассматриваю ранние христианские постройки, без готики, которая стала расти снизу вверх, как минареты, это потом будет)
Процесс постепенного восприятия интерьера христианского храма, начиная с купола и заканчивая его нижней зоной, полностью соответствует эстетическим свойствам раннехристианской  архитектуры. Даже пещерки – и те мыслятся как соединение земного и небесного.

Фотография КнязьМышкин

Или вот византийская постройка - не воплощает в себе структурную энергию роста от земли, не передает тяжеловесность материи, что так часто встречается в языческих сооружениях, не демонстрирует идею совершенного равновесия сил, как это делает греческий храм.

Фотография КнязьМышкин

В сущности, раннехристианская архитектура – архитектура "висячая": ее своды спускаются сверху и ничего не весят. Колонны осмысляются эстетически и выглядят не как несущие конструкции, а как свисающие подвески или корни.

Фотография КнязьМышкин

В них нет ничего, что указывало бы на несомую ими тяжесть: отсутствует и энтазис, и ремешок, и каннелюры, и цоколь; форма капителей также не предполагает выполнения колонной роли опоры. Архитектоника развивающегося сверху вниз здания вполне соответствует мышлению, проявившемуся во всех сферах христианской жизни, интересно, даже для неверующих интуитивно отображающих высший архетип.

Для христиан весь мир, являющийся творением Бога, исполнен красоты и смысла, наполнен символами. Не случайно святые отцы Церкви утверждали, что Господь создал две книги – Библию, в которой прославляется любовь Спасителя, и мир, который воспевает мудрость Творца. Глубоко символично и все христианское искусство в целом. Удивительна в христианстве и морская, корабельная символика, якорь-крест, а неф - корабль, например, в норвежских ставкирках воспроизводится вообще - буквально, конструктивно церковь - даже технологически - корабль)))

фотография - из интереснейшего поста lap_landia

Объектом творчества художника становится не окружающая действительность, а идеальный мир вечных прообразов.
Согласно учениям византийских мистиков, единый источник света (благодати), сообщенного человеку, помещался внутри него. Авторитетные богословы утверждали, что этот божественный свет можно видеть.
Поэтому видимое и осязаемое пространство, и архитектура стали выступать в качестве иконного образа, отсылающего к некой реальности большей и иной размерности.
Конечная цель символического понимания пространства – это понимание совершающейся в храме Литургии, которая составляет «наиболее сокрытую и неповторимую жизнь Церкви». И понимание этой таинственной сердцевины церковного бытия невозможно без изъяснения того места, на котором Литургия совершается, с которым она связана как душа с телом. Другими словами, архитектура в христианстве есть материальное, телесное условие духовных процессов.

Рассматривая христианский храм, присутствуя на Литургии, стоит всегда помнить, что Христос пришел в наш мир не как великий завоеватель и поработитель. Он добровольно принимает на себя все бремя человеческой природы (кроме греха), умирает – чтобы воскреснуть. И Своим воскресением возвращает нам жизнь ...
Для нас, христиан, это Путь, Истина и Жизнь. И Любовь. В Которой спасение. И это правда. Потому что этого «не может быть».

Легкий рерайтинг по текстам Владимира Легойды, о.Андрея Кураева и Степана Ванеяна

Серия сообщений "Священные сооружения":
Часть 1 - Буддизм. Священные сооружения
Часть 2 - Иудаизм. Священные сооружения
Часть 3 - Христианство. Священные сооружения
Часть 4 - Ислам. Священные сооружения
Часть 5 - Католичество. Филиокве. Уроки латинского