aliena-aliena, хорошо, ладно, рассмотрим обстоятельства. И не будем касаться темы еврейства, хотя тут она и актуальна.
Так вот, мне кажется, Бродский выпал из сказки, писала
тут об этом, и еще тут –
тоже про поэта-эмигранта из Белоруссии, кстати…
А Бродский стал абстрактен и рационалистичен, и он ведь ещё в этом стихотворении – не эмигрант, но очень хочет, пусть и медленно «заботиться о новых переменах». Он более всего дорожил своим одиночеством и комфортом, и со всем своим «здравым смыслом» охотно променял откровение родины на сытость и достаток, .поэтому и слова – неот-кров-енные. Какая кровь, какая родина – когда можно жить лучше, и при этом свои эмигрантские страдания продавать, вместе с Васильевским островом…
И все слова его, великолепные, он от Бога – поэт, но лишены откровения, да, они – неоткровенны. Он врет даже сам себе. Единожды солгавши…
Родина Бродского – это страна, о которой можно говорить высокомерно, со стороны, с иронией нескрываемой и сарказмом, такая же как и у Бунина, Ходасевича… И не надо сюда Лермонтова, Тютчева и Цветаеву, у них – религиозно и принципиально, и совсем другое, откровенное.
А Бродский сам выбрал эпиграф для своей биографии «У меня нет принципов. У меня есть только нервы».
Из духовной стихии стиха он перешел к материальной, вполне земной и разумной. Сказка разрушена. Иван-царевич ушёл в иное царство, да так и не вернулся, остался у Кощея))).
И из кощеева царства стал писать о родине вот так симптоматично:
Прекрасная и нищая страна.
На Западе и на Востоке - пляжи
двух океанов. Посредине - горы,
леса, известняковые равнины
и хижины крестьян. На Юге - джунгли
с руинами великих пирамид.
На Севере - плантации, ковбои,
переходящие невольно в США.
Что позволяет перейти к торговле. <…>