Продолжение. Начало см. здесь и здесь:

В главе II «Манифеста» – «Пролетарии и коммунисты» Маркс заявляет: «…коммунисты могут выразить свою теорию одним положением: уничтожение частной собственности».

Ясно, определенно. Но, что такое частная собственность? Что именно надо уничтожать?

Известно, что частная собственность (ЧС) – это свободно отчуждаемая собственность. То, что можно от человека отнять, продать, обменять и тд. Формой существования ЧС является капитал. «Не продается вдохновенье, но можно рукопись продать». Вдохновенье – это деятельность, труд – его от человека не отнять. Вдохновенье создает вещь – рукопись. Ее отнять легко. Скупив сотню рукописей, получаем издательский капитал (богатство, запас), начинаем печатать и продавать книги и жить за счет оборотов. Т.о., капитал – это реализованное вдохновение или овеществленный труд. Можно сказать немного иначе: капитал это богатство, накопленное трудом поколений или созданное трудом многих людей, но находящееся в частной (нередко в личной) собственности.

Но далее в «Манифесте» есть такая фраза: «…если капитал будет превращен в коллективную, всем членам общества принадлежащую, собственность, то это не будет превращением личной собственности в общественную. Изменится лишь общественный характер собственности. Она потеряет свой классовый характер. Перейдем к наемному труду».

Ах, товарищ Маркс, товарищ Маркс! Вот этот-то момент надо было осветить подробней, а «Манифест» быстренько и лукаво переходит к «труду». И странно, ведь этот вопрос подробно разбирался Марксом и в «Экономическо-философских рукописях 1844 г.», и в «Немецкой идеологии» 1846 г. т.е. за 2 – 4 года до издания «Манифеста».

В чем же загвоздка? А в том, видимо, что «Манифест» был слишком политическим и агитационным документом, и Маркс не стал подробно останавливаться на сложностях подстерегающих будущих революционных преобразователей частной собственности.

Сложности же заключаются в том, что собственность это, как известно, не вещь, а отношения между людьми. Люди существа общественные, а потому своей деятельностью ежедневно, ежеминутно создают общество, которое постоянно воспроизводит их представление о мире и о себе. Декретом какого-нибудь революционного Совнаркома можно отобрать богатство у немногих и разделить поровну между всем населением страны. Но мы будем иметь лишь миллионы новых частных собственников. Революционным законом вполне можно передать все земли, фабрики и банки в «общенародную собственность», но это действие лишь подтверждает наличие свободно отчуждаемой ЧС, и вовсе не устраняет ее как общественное отношение, поскольку каждый знает, что «общенародная» это чужая (частная по отношению к каждому) и обратная ее раздача остается столь же возможной. Изменить отношение людей к окружающему миру никакое постановление никакого правительства не может.

Чтобы уничтожить ЧС необходимо устранить ее постоянно порождающую причину. В своих ранних работах К.Макс такой причиной называет «отчуждение» человека, т.е. его обособление или общественное разделение людей, позже использует термин «разделение труда», расщепление общества. Итак, причина ЧС в разделении общества на отдельные виды деятельности людей, на обособленные профессии. Не случайно слова собственность и особенный, частный и разделение на (свою и чужую) части, либо происходят от одного корня, либо связаны с близкими понятиями. Тот же корень – divid = раздельный – видим и в латинском термине индивидуализм. Развитие частной собственности неразрывно связано со становлением человеческой личности-индивидуальности, которая, начиная с эпохи Ренессанса, все больше противопоставляла себя Богу, а в окружающем мире и в себе самой видела не божье творение, а лишь посторонний (чуждый) предмет пригодный для обработки.

Простое устранение индивидуального собственника капитала, не только не уничтожает частную собственность, а является ее наивысшим завершением, когда во всеобщего или единственного капиталиста превращается сама община (корпорация), выступая по отношению к своим членам, как чуждая и теперь уже безликая сила. Отношения же собственности остаются прежними, это отношения между трудом и капиталом, т.е. отношения между моей работой и чужим богатством.

Поэтому для преодоления ЧС (и создания коммунистического общества), необходимо устранить отчуждение человека, преодолеть разделение труда-деятельности.

Теоретически все просто, а практически – совершеннейшая утопия. Поскольку любое различие между людьми будет с неизбежностью порождать разделение деятельности, а стало быть, и частную собственность в той или иной форме. Напомню, что первое историческое и даже естественное (существующее и в природе) разделение общественной деятельности – это разделение людей по полу и возрасту (мужчины и женщины, старики, взрослые, дети). Вторым, считается разделение земледелия и скотоводства. Далее идет выделение ремесла и профессиональных знаний (воины, волхвы-знахари, жрецы, вожди и тд.). К этой весьма условной схеме надо добавить естественное расселение людей и усложнение родо-племеных различий, наконец, и разницу географических условий проживания. Последнее, например, было в древности одной из причин торговли (меняем медь наших гор на жемчуга ваших морей!), а значит и причиной возникновения первичного богатства-капитала.

Что уж говорить о современном (даже Марксу) обществе, в котором преодоление разделения труда представляется либо заоблачной фантастикой, либо построением слишком умозрительной перспективы. Коммунизм, как «…действительное разрешение противоречия между человеком и природой, человеком и человеком, подлинное разрешение спора между существованием и сущностью, между опредмечиванием и самоутверждением, между свободой и необходимостью, между индивидом и родом», такой коммунизм будет постоянно недостижим для людей, как недостижим горизонт для наивного ребенка, захотевшего добежать и посмотреть, а что там, на краю земли… 

Далеко идущие выводы.

 
 
Несмотря на огромную научную работу, Марксу так и не удалось придать призраку коммунизма ясные очертания. Видение земного рая по-прежнему утопает в туманной дымке исторического горизонта. Революционный коммунизм Маркса оказался не менее утопическим, чем консервативные социализмы его предшественников. Но, к сожалению, научное (само)разоблачение Марксом утопичности коммунистических идей осталось почти незамеченным, а вот буржуазная революционность «Коммунистического Манифеста» была подхвачена современниками и широко распространилась в среде его социал-демократических последователей. Одним из таких коммунистических революционеров стал тов. Ленин. Захватив власть в России, социалисты-большевики действовавали согласно «Манифесту» и очень скоро зашли в тупик. А поскольку революция по определению может быть только буржуазной (под каким бы знаменем она ни выступала), то все их «социалистические» преобразования неизбежно оказывались лишь экстравагантной разновидностью капитализма, с соответствующими бессовестными и бесчеловечными действиями и порядками. Если при этом учесть, что революционная братва, окружавшая тов. Ленина, вряд ли усиленно штудировала труды Маркса, а в лучшем случае, изучала лишь так называемый «марксизм» в популярных брошюрках, то стоит ли удивляться ее разрушительной дикости? Кстати сказать, «Экономическо-философские рукописи 1844 г.» и «Немецкая идеология» (1846 г.) были опубликованы только в 1932 г. Судите сами, кто из большевиков образца 1917 г. мог их читать. А ведь в «Капитале» про коммунизм практически ничего нет!

Как же ныне можно оценить социализм-коммунизм?

 Если считать социализм установлением всеобщей ЧС, то такой социализм ничем не лучше капитализма. Он не может избавиться от принципиальных недостатков буржуазного общества, происходящих из господства в нем эгоистических интересов, а лишь видоизменяет их проявления. История СССР в 20 веке наглядно показала, как попытка осуществления революционно-буржуазной утопии социализма обернулась трагедией для населения России.

 Если же социализм рассматривать лишь как движение за ограничение частного буржуазного эгоизма внутри капиталистического общества, то такой социализм превращается в мирную общественно-политическую борьбу за улучшение условий человеческой жизни, за нравственность, за сострадание к ближнему и тд. Но такой социализм неизбежно возвращается к христианству и растворяется в нем. Иначе, совершенно непонятно – зачем нужна эта безбожная пародия на религию, если переворачивать и уничтожать мир, т.е. совершать революцию не надо?

И, кроме того, такой мирный социализм можно найти в любом действии государства, когда оно защищает интересы всего народа, а не отдельной его части в ущерб остальным. В этом смысле последний русский царь Николай II был большим социалистом, чем тов. Ленин. Ведь православный государь Николай II худо ли бедно защищал интересы всего русского народа и заботился о благе всех народов России. Тогда как атеист и коммунист Ульянов-Ленин оказался пошлым буржуазным эгоистом, и принес Россию в жертву интересам своей частной политической корпорации – партии большевиков.

С самого своего появления человечество имело нравственно-религиозные правила самосохранения и защиты общества от разрушительных сил. Это и есть первичный социализм. Он был всегда, только назывался по-другому. Многовековой путь поиска Бога Истины привел людей ко Христу. Отпадение европейской цивилизации от христианства в 18 веке породило множество уродливых явлений, в том числе и идею коммунистической утопии, как попытку создать божественно-идеальный мир без Бога. Но туда, где нет Бога, рано или поздно приходит только зло.