«В двенадцатом году было на Россию великое нашествие императора Наполеона французского первого, и хорошо, кабы нас тогда покорили эти самые французы, умная нация покорила бы весьма глупую-с и присоединила к себе. Совсем даже были бы другие порядки».

Достоевский. Братья Карамазовы

Ага, смердяковщина. А что вы хотели на чёрную луну? Задела меня тема туристов и путешественников. Мазохистски прямо искала по инету – ну ведь не все после поездки за границу будут ругать Россию, свой родной город и биться в истерике от комплекса неполноценности. Ох, как же много все-таки тех, кто непрестанно задается вопросами – ну  «почему у них так могут, а у нас – страна придурков?»,  удивлениями, например, из Австрии – почему так точно по расписанию ходит транспорт, восторгами из Рима: вот они какие всегда веселые и кульные, а у нас все забитые и смурные, а часто – возвратившийся в родные пенаты народ начинает «чувствовать себя гавном» (сорри, цитата) или «третьесортным человеком» -  просто насмотревшись удобных и чистых общественных сортиров. (если кто интересуется – могу ссылки дать на посты таких вот «возвращенцев»)

Ничего не понимаю… Откуда это желание своё родное - чернить и обливаться грязью самому? Стало интересно – немного поспрашивала друзей и знакомых… Ответы мне не понравились.  Одни говорят – это всегда так было, быдло составляет 90 (70, 50) процентов, ничего удивительного.  Другие сказали, что вот просвещать народ нужно – почему и как так получилось в нашей стране, и чем она отличается. Есть еще мнение – от Достоевского, кстати – что преклонение перед Западом просто в крови россиян уже много поколений, лет так 300…

Не нравится, не хочу в это верить… А то ведь страшно получается, что если вдруг, не дай Бог, война – то и защищать у нас как бы и нечего.. и, главное, некому..

PS

Для позитива %) Но вот, один постик нашла … Не со всем согласна – но всё-таки повеселее…

Николай_Кофырин

Странник в Париже.

Я ехал в Париж как странник, и оказался для Парижа чужим, странным, непонятным, чужаком.
Париж восхитителен! Я был ошеломлён размером собора Нотр Дам. Никакое фото и видео не способно передать величие Пантеона и масштаб Триумфальной арки.
Париж – это новый Вавилон. Пятая часть населения Франции живёт в мегаполисе Парижа. Два миллиона человек живёт в пределах кольцевой дороги Парижа. Ежегодно Париж посещает 20 миллионов туристов. И надо признать, Париж не обманывает. Всё даже интереснее, нежели можно себе представить.
Париж – это красивая жизнь. Даже несчастья, которые приносил Париж, преподносят как восхваление. Хемингуэй в Париже почти голодал. А теперь его имя используют на полную катушку для привлечения клиентов в кафе, где он работал по утрам на одном afй crиme. Даже тиран Наполеон, погубивший тысячи жизней, оказывается благодетелем Парижа и гражданином Франции номер 1. Везде можно видеть монограмму N.
Париж это взбудораженный улей с лихорадочной атмосферой постоянного праздника.
Честно говоря, я хотел привезти этот праздник для вас с собой. Но понял, что это невозможно. Можно лишь остаться с этим праздником навсегда.
В Париж невозможно не влюбиться, но важнее, чтобы и Париж влюбился в тебя!
В Париже любовь повсюду: и в Люксембургском саду, и на пляс Пигаль, и на острове Сент-Луи, и на набережных Сены. Париж – это последнее танго!

Французская культура более древняя, чем наша. Надо признать, мы идём следом, отставая на сотню лет. Иногда полезно посмотреть на Россию извне, чтобы понять к ней отношение иностранцев.

Говорят, что французы в чём-то похожи на русских. Возможно, своей беззаботностью и бунтарством. Французский свободолюбивый дух и русский бунтарский дух в чём-то схожи.

Французы переходят на красный свет почти как русские. Им свобода дороже порядка. В Германии такого не увидишь. У французов – порядок для человека, а у немцев – человек для порядка.
Если автомобилист в Париже едет на красный свет, этому есть чисто французское объяснение – «мне надо». И к этому относятся с пониманием.
Во всём мире не человек, а деньги стали мерой всех вещей. Свобода принесена в жертву порядку. Рационализация поглотила спонтанность чувств, а выгода стала мерилом человеческих отношений.
В центре Парижа я стал очевидцем демонстрации протеста. Для парижан это уже стало своего рода развлечением. Когда я снимал митинг, один француз спросил у меня, какой телеканал я представляю. Я ответил «Рашен тиви», чем смутил его окончательно.

И всё же мятущийся русский дух и вполне устроившийся французский дух отличаются!
Французы себя любят, причём больше всех именно себя!
А нас они не любят! – я это отчетливо ощутил. В метро, когда мы что-то бурно обсуждали, нас попросили довольно резко заткнуться на прекрасном французском языке.
Французы не строят будущее, они живут в настоящем; живут красиво и наслаждаются жизнью. 30 процентов своего времени француз проводит в местах общественного питания.
Еда это культ. Французы любят поесть. Кажется, и еда любит их. «Своими зубами мы роем себе могилу», гласит французская поговорка.
Трапеза – ключевой момент парижской жизни. Это очень хорошо показано в фильме классика французского кино Луиса Бюнюэля «Скромное обаяние буржуазии» (Премия «Оскар» 1974 год).
«Я защищаю свой бифштекс» – любимая поговорка французов. Освободитель Франции в годы второй мировой войны Шарль де Голль сетовал: «Как можно управлять страной, в которой более 400 различных сортов сыра?»
Французы, сидящие в кафе, это оживший музей мадам Тюссо. Они даже работают в кафе, используя компьютер и мобильный телефон. Это уже стало образом жизни. Я ехал в Париж за вдохновением, искал вдохновение в Люксембургском саду, под мостом Бир Хакейм, на вершине Эйфелевой башни… а нашёл в лицах парижан!
При этом поражает разнообразие индивидуальностей. Лица парижан просто вдохновляют на творчество! Интеллектуалы повсюду – достаточно взглянуть в глаза.
Если для нас быть собой это проблема, то в Париже это так же естественно, как дышать.
«В Париже у каждого своя собственная свобода»!
Но у них свобода подразумевает ответственность, а для нас свобода это вольность!
В чём же отличие нашей ментальности от французской?
Француз впитывает рационализм Декарта с молоком матери. А русский сердцем живёт; ему от ума одно горе. У них индивидуальности ценнее сообщества, а у нас общество превыше индивидуальности, где человек лишь винтик в огромном механизме государства.
Они пишут адрес, начиная с имени и заканчивая страной, а у нас прямо наоборот. Это и выражает различие подходов: у них главное человек; у нас – страна!  
Именно поэтому я и попал впросак, когда искал в Париже интересующую меня улицу. Я не мог предположить, что в каждом округе Париже есть своя улица или проспект Paul Vaillant Couturier. Представьте, если бы в Питере на Васильевском острове, в Купчино и в Рыбацком была бы своя улица Гоголя. А всё потому, что у них в адресе указывается улица, потом район, потом город, у нас прямо наоборот.
Храмы Парижа недавно изменили свой внешний вид с мрачного тёмно-серого на элегантный песочный. Архитекторы Парижа, очевидно, больны гигантоманией, как и московские. Но всё утончённо и эстетично. Нет хаоса безвкусия и суеты ненужных украшений.  Люксембургский сад это именно сад, а не парк. В Люксембургском саду заседает французский парламент. И демократично и эстетично.

Если оценивать женскую красоту, то парижанки выглядят отлично, москвички хорошо, петербурженки удовлетворительно. Лица наших женщин усталые, измотанные, озабоченные.
Женщины Франции любят себя, но французские мужчины любят себя ещё больше!
Французские девушки уклоняются не только от видеокамеры или фотоаппарата, но и от пристального взгляда.
Я влюбился в клумбы Парижа. Они отражают дух нации – женской её половины.
У них всё функционально, даже красота. Красота в простоте!
У нас красиво, а у них – и полезно!
Торжество удовольствия и комфорта, приятность во всех отношениях!
Олицетворением французской рациональности может служить парижское метро – никакой красоты, зато сверхфункциональность!
На табло показывают конечную станцию и время до прибытия поезда, а у нас время ожидания поезда. И что правильнее?
Двери в метро пассажиры открывают сами. У нас такое возможно только в кошмарном сне.
Ну и что, что бегают крысы и клошар спит в моче. Зато дёшево и удобно.
В парижском метро мы не встретили ни одного контролёра. У нас же по нескольку человек на станции. Откуда такое недоверие к собственным гражданам?

В Париже как нигде видна перемешанность самых разных кровей. И потому, наверное, отсутствует расовая сегрегация. Белые с чёрными общаются без всяких проблем.
Одним из показателей культуры является то, что называется «деньги не пахнут». Как и в Швеции, в Париже есть бесплатные туалеты с автоматической уборкой после каждого посетителя. У нас таких днём с огнём не сыщешь. И что мешает нам внедрить все эти умные придумки?
Надо признать, что при всех особенностях, транспорт в Париже организован лучше, чем у нас. Подробный план метро и карту города можно получить бесплатно практически везде. Автобусы ходят по расписанию, и расписание имеется в любом ларьке.
Пробок в Париже я не видел. Зато удивили многочисленные магазины дорогих мотоциклов. Я с изумлением смотрел на солидно одетых мужчин в дорогих костюмах на элегантных «хондах». Это были не рокеры, а, похоже, высокопоставленные служащие. Зачем платить за такси, если в «пробках» только цена накручивается? И потому парижане пересели на мотоциклы и велосипеды. Как они не избегают столкновений, для меня осталось загадкой. Может быть, всё дело в цене человеческой жизни, а значит и стоимости страховки?
Наши проблемы на фоне их благодати кажутся детсадовской игрой в кубики.
Вот ведь весь мир живет умом, только у нас от ума одно горе, — а все потому, что русский сердцем живет! Нажива не отличительная особенность нашего национального характера. Если на Западе люди в большей мере обеспокоены идеей личного счастья, то в России их мучит идея счастья всеобщего — как всех осчастливить, даже если для этого необходимо пожертвовать собственной жизнью.

Мы, русские, не хотим согласиться с приоритетом материального над духовным, хотя и не в состоянии абсолютно освободиться от бытовых проблем. Выживание по типу “пойду на все, но никогда не буду голодать!” чуждо нашей культуре, проповедующей ценность самопожертвования. Прагматизм никогда не был и никогда не будет чертой русской души.
Русским, возможно, более чем кому-либо, нужна свобода, они ищут равенства, а не равноправия, свободы духа, а не свободы желаний, свободы без удобства, свободы от удобств и от выгоды.

Отличительная черта русской души — бескорыстность; ни для какого другого народа совесть не является такой мучительной проблемой, как для нашего, потому что совесть заставляет жертвовать выгодой.
Русскому человеку не нужно богатство, мы даже свободны от желания достатка, потому что русский всегда более озабочен проблемами духовного голода, поиском Смысла, нежели накопительством, — в этом пренебрежении материальным заключено духовное средоточие.
Русские — это вечное недовольство собой. Мы, подобно детям, готовы слушать всех, кто встал в позу учителя, и потому представители высокоразвитых стран думают, что они взрослее. Но ведь взрослость определяется не умением получать, а желанием отдавать, причем безо всякой выгоды для себя.
Только русский может летать над пропастью, оказавшись в полном безденежье, и при этом жертвуя всем ради захватившей его идеи. С точки зрения западного обывателя это безумие, но только такое состояние позволяет создавать гениальные творения.