Давно хотелось добавить к посту ZnichKa    Фильм "Сорок первый" -- небольшое дополнение в виде штрихов к биографии его режиссера. Очень редко зритель задумывается или пытается сопоставить жизненный опыт и личность создающего с тем, что у него выходит на экраны. А надо, конечно...

Чухрай. Григорий Наумович.

Другой бы человеколюб в дремучие 50-е попросту не пробился. Он прыгал с ротой за Днепр и грозил министру культуры, что того вот-вот попрут из министров взашей. Он отбивал корпус Манштейна, рвущийся деблокировать Паулюса, и поганки собственных съемочных групп на самый верх, что режиссер, мол, занят белогвардейской стряпней и плевками в партию. Бил морду парторгам и качающим права артистам. Никогда не рассказывал про бои, в которых участвовал почти во всех: на Тамани, под Сталинградом, Киевом и Балатоном. С каждого имел зарубки. Говорил, что все одинаковые и все мерзость.

Фамилия его напоминала твердокаменного большевика из книжки о Корчагине. Отчество скорее грело пацифистов: при мощной внешности и биографии был он Наумович. И кино ставил наумычевое: про единство и борьбу долга с чувством, про сердце, а не волю, про персональный выбор человеческой личности. А защищал его обратно по-десантному. После «Баллады о солдате» в кулуарах Дома кино долго ходил апокриф, как на фразу какой-то партийной шишки, что от Чухрая надо защищать Красную армию, гвардии старлей перепрыгнул через стол президиума, вцепился тому в горло и, бия головой об стену, орал: «Во мне осколков — килограмм! Это от меня ты, мразь, герой обороны Ташкента, будешь защищать Красную армию?!» После такого охотников бороться с гуманизмом становится ощутимо меньше.

И лютый вояка-орденоносец может спокойно посвятить себя фильмам о женской доминанте в мужской стране. Женская воля, напор, энергия противопоставляются у него не слабости мужской, а уязвимости перед свинцовыми дождями да волчьими законами. Солдат идет к маме. Дважды. Один, сообщив, что курит и бреется, уходит назад — умирать. Другой, дезертир, лезет под крыло. В офицера, вспомнившего о классовом долге, стреляет любимая, помнящая о своем. Оговоренному летчику возвращает геройскую звезду, имя и штурвал влюбленная десятиклассница. В стране, не оставлявшей мужчинам выбора, свой — делала женщина. Она определяла их путь. Крестила вслед. Целовала через решетку. Кормила и похмеляла отверженного. Иногда — всаживала свинца между лопаток.

«Сорок первый» в его фильмографии, конечно, стоит особняком. Классовая слепота. Смерть побеждает любовь. Поганка, зачем сгубила ты меня?

Первым читателям написанного в 26-м году рассказа было хорошо ясно зачем.

Сталинская история Гражданской войны, раздувающая значение Царицынского фронта, еще не была написана. Все знали, что исход войны решил Восточный фронт С.С. Каменева, не давший соединиться сибирским войскам Колчака и Добровольческой армии юга России п/у Деникина. И синеглазенький поручик Говоруха-Отрок шел, между прочим, связным от одного к другому. И дойди он, кто знает, как бы все повернулось. И стояли в тот миг на кону сотни тысяч веселых хлопцев да и сама республика впридачу. Никак нельзя было не стрелять. И знание это доводило конфликт до настоящей античной трагедии, подлинно классицистской дихотомии долга и чувства.

А к 56-му все уж как-то забылось, ушло: зачем стреляла, дура бешеная?

Чухрай-то, небось, знал. У него бабы просто так по любви не бьют. Трилогия «Сорок первый» — «Баллада» — «Чистое небо» повернула народное сознание. Если Пресли проложил дорогу черному рок-н-роллу, то Чухрай — тонкости и уму. Он был одним из тех, кто отучил угрюмую мужланскую страну кичиться варварством. Сентиментальный интеллигент, преподававший рукопашный бой десантуре.

Офицер-парашютист, всю жизнь снимавший про то, как женщина бывает сильнее мужчины.

http://www.odnako.org/magazine/material/show_11001/