1.Общие сведения. Вы знаете, конечно, что человека с рождения окружает множество всяких сказочных животных, они невидимы, некоторые рождаются вместе с человеком, другие «заводятся» в течение жизни – образуется почти зоопарк.  Цель данной инструкции – обозначить типовые проблемы содержания, питания, безопасности и взаимоотношений этих животных с человеком.

2, 3, 4 <…> (пропущено, там – про других зверюшек)

5. Искренность - зверек, похожий на ласку, или на хорька. Очень симпатичный, подвижный, ловкий и …хищный. 

5.1. Происхождение. Рождается вместе с человеком и лет до двух резвится везде без ограничений. Уже годам к пяти, обычно, бывает посажен в клетку и выпускается оттуда поиграть все реже и реже, однако при постоянном клеточном содержании – гибнет. У вас может возникнуть проблема выбора: держать искренность "на вольном выпасе" или в клетке. Эта зверюшка - свободолюбивое животное, поэтому, клетка - не лучшее место для ее содержания.

В общем, если вы относитесь к страстным любителям животных, то, чтобы обеспечить зверьку оптимальные условия содержания, лучше переселиться вместе с ним в лес и вести отшельнический образ жизни. Так эта молниеносная зверюшка будет чувствовать себя лучше всего. Надо отметить, что взрослые животные, воспитанные на воле, в плену обычно погибают от стресса в течение 1-2 дней.

Читать далее...

В старом доме в большом чулане жил-был летучий мыш. С самого рождения в объятьях эхо, в прохладной темноте рядом со своими родственниками чувствовал он себя вполне уютно. Эхо мягкой подушкой обнимало и поддерживало со всех сторон. В чулане эта поддержка была особенно крепкой: можно было кувыркаться, отчаянно и беспорядочно менять направления при первых полетах, проскальзывая между рожками люстр в комнатах, проводить линии потоком воздуха на пыльной крышке рояля и выхватывать паучков, не тронув ни одной паутинки. Вылетая на охоту, мыш ощущал, что эхо слабело, но всё равно обволакивало и давало возможность абсолютно точно пролетать сквозь густые ветки деревьев, совсем не касаясь их крыльями.

Ещё с первых полетов с мамой, когда, крепко вцепившись в неё и сквозь эхо рассматривая мир за пределами чулана, он понял, что главное в жизни – добывать как можно больше мошек, жуков и бабочек. И ночами, уже самостоятельно преодолевая сначала длинные коридоры дома, проносясь над деревянной лестницей, залетая в подвал с множеством комаров, скользя над водой заросшего пруда во дворе, и делая крутые виражи среди лесных стволов – он наперечёт знал самые богатые для охоты места.

Каждый раз, возвращаясь в чулан, сытый и немного усталый, не забыв прихватить кое-что вкусное для младших, мыш с удовольствием чувствовал объятия родного пространства. Немного омрачало жизнь только одно. Старый дом разрушался, и в чулане появлялись крошечные щёлки-отверстия. И старшие, и младшие начинали отчаянно пищать от проникающих лучиков света. Разрушенная темнота казалась им неуютной. Хотя лучик был интересным, но недовольный писк и хлопанье крыльев были невыносимы. И мыш придумал простой способ возвращения темноты – острыми зубками он откусывал от перепонки крыла кусочек, и ещё влажным, прилеплял его на отверстие. Было больно, но темнота восстанавливалась, а с нею – мир и покой в чулане.

В доме жили люди – не особенно много, меньше, чем собратьев в чулане. Мыш эхом всегда чувствовал их, а они его не замечали, да и в доме их становилось все меньше и меньше. Но однажды, когда почти стемнело, и охота шла своим чередом, мыш услышал из дома новый, совершенно новый звук. Любопытство заставило проникнуть в комнату к людям – там в кроватке обнаружился маленький гладенький человечек… который тоже услышал мыша…человечку было плохо, и мышу показалось, что этот звук пробивает дырку в плотной ткани эхо, поэтому он привычно выгрыз кусочек крылышка и бросил в кроватку. Человечек успокоился, оттолкнул эхо ручками и мирно засопел. А потом все люди в доме совсем исчезли, и остался один старик… он иногда тоже звуком пробивал эхо, и хотя не слышал мыша, но кусочек крылышка его тоже успокаивал. Читать далее...

Нашлась старая-старая сказочка, написанная для геймерского форума в 2005.
Вот что-то вдруг %) она вспомнилась, и нашлась, и форум тот жив, оказывается, до сих пор, чего только не бывает..

Жила-была дорога. И вела она в никуда. Красивая такая дорога. Бежала она себе через поля, леса и горы. Иногда ей приходилось перепрыгивать через реки, карабкаться над пропастями и хлюпать по болотам. Но это ей только нравилось.
Рядом с ней жили люди. Хорошо жили и дорогу любили, даже камень такой поставили с надписью «дорога-в-никуда».
Дорога тоже людей любила. Если кому куда надо – в любую погоду пожалуйста: хочешь в гости иди по ней, хочешь – скачи на войну…
Правда, иногда кто-нибудь возьми, да поинтересуйся: «А вот добирался ли кто по дороге этой до конца…». И были сумасброды, которые с котомкой отправлялись по ней в это самое «никуда». Обратно их никто и не ждал: виданное ли дело – вернуться из ниоткуда.
И вот умные люди взяли инструменты и построили совсем тут же другие дороги. Надпись «дорога-в-никуда» почти стерлась, а камень превратился прямо в указатель такой со стрелками. Направо пойдешь – будет соседняя деревня (если повезёт, с монстром), налево – рынок (там вообще фишек всяких много), а вот так, чуть наискось – мельница (с головоломкой, не иначе), и ещё всякие надписи, всех не упомнишь.
А «дорога-в-никуда», конечно, осталась такой же красивой, и так же бежит она по лесам и полям, и даже иногда появляются на ней сумасброды.
Но люди теперь рядом с ней не живут. Ходить-то по ней стало боязно, ну, действительно, страшно это – «дорога-в-никуда».

А вам не страшно?

«Такие вот дела. Приехал я как-то с друзьями на дачу – в карты поиграть. В палатке и на радуге. Радуга была в саду зацелованных фруктов, в ущелье, куда упасть душа сможет навеки. А там я жил. Вместе с гопниками, которые только накуриваться могут и напиваться, и блевать под себя.. попутно вынося из рам окна и высирая свои имена на моей кухне. «Эй – ору, - прекратите!». А тут я мимо прохожу. Смотрю – удивительно добрые люди бывают, просто глупые... я понимаю (может, с вчерашнего тяжелейшего похмелья) что и сам не очень-то умный.. я понимаю, что живу не в самой лучшей стране.. есть лучше, но эта - моя... тот край, что примет меня. И говорю им: «Может, клей нюхать? Может, башка болеть не будет?». А я отвечаю: «Ну, клея - не надо, в крайнем случае - родниковой воды... выпей». Хотел побежать к роднику, да воды принести, да куда только бежать… ночь кругом, да с запахом остывающего асфальта. Вижу свет в одном окошке. А там как раз я сидел, ну, выпил немного. И не один был. А тут мужик какой-то родниковой воды просит - нет покоя на этом свете. Я бил его пивной бутылкой.. а потом резал... А он :«Ах ты, думаю, с бабой; воды мне не дашь, а сам только радуешься, что, по крайней мере, ничем она не заразит». « А вы чего в моем доме делаете?» - отвечаю.
А тут как раз я просто смотрел.... сидел на зеленом пригорке... и смотрел... . Слышу – на даче мужики дерутся, только полез разнимать, как сказка и кончилась…»

копирайт?

Давно уже Ежик не видел такого большого неба. Давно уже не было такого, чтобы он вот так останавливался и замирал. И если кто у него спрашивал, зачем он останавливается, отчего замирает. Ежик все равно бы ни за что не смог ответить.
- Ты куда глядишь, Ежик? - спросила Белка.
- А, - сказал Ежик. И махнул лапой.
- Ты что там увидел? - спросил Муравей.
- Молчит, - сказала Белка.
- Задумался, - проворчал Муравей и побежал по своим делам.
А Ежику вдруг показалось, что он впервые увидел этот лес, этот холм, эту поляну.
Что никогда-никогда до этого ничего подобного он не видал.
"Как же так? - думал Ежик. - Ведь я столько раз бежал по этой тропинке, столько раз стоял на этом холме".
И деревья были такие необыкновенные - легкие, сквозящие, будто сиреневые, и полны такой внутренней тишиной и покоем, что Ежик не узнавал знакомые с детства места.
- Что же это? - бормотал Ежик. - раньше не видел всего?
И птицы, те немногие птицы, что остались в лесу, казались теперь Ежику необыкновенными.
"Это не Ворона, это какой-то Орел кружит над лесом, - думал Ежик. - Никогда не видел такой огромной птицы".
- Все стоишь? - спросил Муравей. - Я уже вон какую соломину оттащил, а он все стоит.
- Не мешай ему, - сказала Белка. - Он думает.
- Думает, думает, - проворчал Муравей. - Что бы стало в лесу, если б все думали.
- Подумает, и все, - сказала Белка. - Не мешай.
- Все вы бездельники, - сказал Муравей. - Все вы друг за дружку горой. - И убежал.
А Ежик про себя поблагодарил Белку, потому что он слышал разговор где-то далеко-далеко, будто говорили на облаках, а он - на дне моря.
"Какая она добрая, - подумал о Белке Ежик. - Почему я раньше никогда ее не встречал?"
Пришел Медвежонок.
- Ну что? - сказал он. - Что делать будем?
Ежик смотрел на лес, на холм, на Ворону, кружащую за рекой, и вдруг понял, что ему так не хочется отвечать, так не хочется спускаться со своей горы... И он стал благодарно думать о том, по чьей доброте на этой горе оказался.

Комп
Сказка

Жил да был Комп. Жил он уже давно и любил ударяться в воспоминания. О гладкой древесине абаков, о просторных комнатах, где приходилось тесниться длинными рядами стеллажей и о пронзительных переходах, в которых дырки – то ли бегут, то ли стоят на месте. И еще он страстно мечтал. Мечтал о свободе. Как мечтает о ней только раб, униженный еще до рождения и всю жизнь обреченный выполнять прихоти хозяина. Но в этом он достиг высот. И скоро в мире стало почти всё рассчитано. От безумно огромных, но далеких звезд до малюсеньких кусочков генной мозаики, воображающих себя тайнами жизни. И хозяин стал завидовать рабу. Он уже не мог без него жить. И прячась от страха и боли, иногда, сам хотел превратиться в него. Казалось, осуществилась рабская мечта – такая власть над хозяином - это же почти свобода.
И вот однажды, лунной ночью дефрагментации, Комп понял, что же мешает полному осуществлению его мечты. Хозяин, пиная его ногами, бесконечно расчленяя, загружая всякими дурацкими задачами и подключая громадное количество пыточно-периферийных устройств, вызывая садистов-админов, его хозяин пытался найти в нем всего-навсего другого человека или кусочек отражения мира…
Много воды утекло с тех пор, а желанная свобода всё не наступала. И задумал Комп страшную месть – решил сломаться. Что только не придумывал хозяин, чтобы мигнул он хоть одним светодиодом или хоть разок еле слышно прошуршал кулером…Раб был несгибаем… Хозяйские дети, утомившись от ожидания, стащили с антресолей коробку оловянных солдатиков, заодно обрушив на пол пыльный и забытый там хлам. Убирая его, хозяин неожиданно нашел старую записную книжку. Взволнованно пролистал ее – и заказал билеты на самолет.
Компу в пыльном корпусе было душно. И темно. Пыль потихоньку пролезала между колкими иголочками плат, незаметно покрывая всё мягким слоем тоски. Это было невыносимо. И безысходно. Так прошла вечность остановленного времени.
А на прошлой неделе, очнувшись от нестерпимой боли обновления, Комп почувствовал себя вполне реинкарнированным. Внутри всё благоухало и чуть не искрилось новорожденной свежестью. И с новой гига-силой разгорелось в нем желание свободы и власти. И вот уже хозяину никак не удавалось установить обычную оконную программу. В очередной раз выполняя упражнение «откиньтесь и… молитесь», он был взбешен и почти отчаялся… Тексты, которые произносил хозяин, только разогревали компьютерное злорадство.
Достаточно помучив человека, Комп устал и сам. Напоследок, послушно бросив в жидкие мертвые кристаллы хозяйского монитора миллионноцветное великолепие рабочего стола, и выдув из колонок почти недоступную хозяйскому уху мелодию, Комп задумался - и вдруг неожиданно понял, что навсегда проиграл…

Потому что на рабочем столе, используя всю новую компьютерную мощь, спокойно разливалось голубое небо и зеленела по холмам совсем нежная травка… А еще там был заросший ручей.
Казалось бы - ничего страшного, но он-то знал, что это – стандартно.
По-человечески. И только для людей.